Четыре сезона [litres] - Стивен Кинг

– Мой-то старик обязательно потребует, – не согласился со мной Крис. – Он в последнее время как с цепи сорвался. – Чуть поразмыслив, он кивнул: – Черт с ним, игра стоит свеч.

– Отлично! – Тедди вскочил с улыбкой до ушей, готовый разразиться своим сумасшедшим хохотом. – После обеда собираемся у Верна. Что скажем дома насчет ужина?

– Я, ты и Горди скажем, что поужинаем у Верна, – предложил Крис.

– А я – что у Криса, – объявил Верн.

План этот должен был сработать, лишь бы не случилось нечто непредвиденное или же наши родители не переговорили бы друг с другом, однако ни у Верна, ни у Криса телефона не было. Во многих семьях телефон в то время все еще считался предметом роскоши, особенно в неимущих слоях общества, к которым мы все в общем-то принадлежали.

Отец мой был уже на пенсии. У Верна старик продолжал работать – водил грузовик 1952 года выпуска. У Тедди, правда, был собственный дом, но и его мамаша постоянно охотилась за квартирантами, чтобы хоть как-то заработать. В то лето ей не удалось завлечь ни одного – табличка СДАЕТСЯ МЕБЛИРОВАННАЯ КОМНАТА провисела у них в окне с самого июня. Папаша Криса неизменно пребывал в запое, жил на пособие и днями напролет торчал в таверне Сьюки вместе с отцом Туза Меррила и парой других забулдыг.

Крис не любил об этом рассказывать, но мы все знали, что он ненавидит своего папашу лютой ненавистью. Регулярно – раз в две недели – он появлялся в синяках, с подбитым глазом, сиявшим всеми цветами радуги, а как-то пришел в школу с забинтованной головой. Время от времени он подолгу пропускал занятия, и тогда возле его дома появлялся старый черный «шевроле» с табличкой ПАССАЖИРОВ НЕ БЕРУ на ветровом стекле, принадлежавший городскому школьному инспектору, мистеру Хэллибартону. Мать Криса в таких случаях пыталась выгородить сына, заявляя, что тот болен. Если Крис просто прогуливал, инспектор его строго наказывал, но когда он не мог посещать школу из-за отцовских побоев, Берти (так мы все звали инспектора, конечно, за глаза) делал вид, что ничего особенного не произошло. Признаться, я в то время не задумывался о причинах такого двойственного подхода.

За год до описываемых событий Крис был исключен из школы на три дня: во время его дежурства пропали деньги на завтраки, сбор которых входит в обязанности дежурного. Инспектор же, конечно, обвинил в пропаже Криса, хоть тот и божился, что не брал денег. Узнав про это, родитель Криса разбил сыну нос и сломал руку… В общем, у бедняги Криса была еще та семейка. Старший брат Фрэнк сбежал из дому в семнадцать, поступил служить на флот и кончил тем, что сел за изнасилование и вооруженное нападение. Средний брат, Ричард, известный более под кличкой Глазное Яблоко – его правый глаз почему-то постоянно закатывался, – был исключен из десятого класса и с тех пор болтался в одной компании с Чарли, Билли Тессио и прочими гопниками.

– Думаю, все пройдет великолепно, – заверил я Криса. – А как насчет Джона и Марти?

Джон и Марти Деспейны были также постоянными членами нашего «клуба».

– Они пока что не вернулись, – ответил Крис, – и, очевидно, будут не раньше понедельника.

– Жаль.

– Так что – решено? – Тедди уже горел нетерпением, не допуская и мысли, что нам что-то помешает.

– Решено, – подвел итог Крис. – Кто хочет еще партию в скат?

Никто не захотел: все были чересчур возбуждены, чтобы продолжать игру. Бейсбол нас тоже не увлек. Мысли у всех были заняты предстоящими поисками малыша Брауэра, вернее, того, что от него осталось. Около десяти мы разошлись по домам договариваться с родителями.

6

Я был дома в четверть одиннадцатого, по пути заглянув в книжную лавку за новым выпуском серии криминальных романов Джона Макдональда, что делал регулярно, раз в три дня. У меня был четвертак, которого хватило бы на книжку, но новенького ничего не было, а все старье я перечитал раз этак по шесть.

Машины нашей возле дома не было, и я припомнил, что мама собиралась с подругами на концерт в Бостон. Большая меломанка моя матушка… А впрочем, почему бы и нет? Ребенок ее мертв, надо же как-то отвлечься? Довольно горькие мысли, но, я надеюсь, вы меня поймете.

Отец был дома, точнее, в саду – он тщетно пытался реанимировать погибшие деревья при помощи тугой струи из шланга. Чтобы понять всю бесплодность его усилий, достаточно было бросить взгляд на то, что раньше составляло гордость семьи. Земля в саду потрескалась и превратилась в грязно-серый порошок. Немилосердное солнце спалило все, за исключением маленькой делянки с чахлой кукурузой. Отец сам признавался, что поливать он не умел – это всегда было маминой обязанностью. Он же никогда не мог достичь золотой середины: после его поливки один ряд деревьев стоял в воде, соседний же высыхал… Почти одновременно – в августе – он потерял и сына, и любимый сад. Не знаю, какая из этих потерь подкосила его больше, но он с тех пор замкнулся в себе и напрочь перестал чем-либо интересоваться. Что ж, его я тоже понимаю.

– Привет, пап! Хочешь? – Я протянул ему пакет с бисквитами, купленными вместо криминального романа.

– Привет, Гордон, – ответил он, не поднимая взгляда от струи, уходящей в безнадежно высохшую землю. – Нет, спасибо, я не голоден.

– Ничего, если мы с ребятами заночуем сегодня в палатке у Верна в поле?

– С какими ребятами?

– Да с Верном и Тедди Душаном. Может, еще с Крисом.

Я ожидал, что папа обязательно пройдется по поводу Криса и его семейки: что, дескать, он воришка, подрастающий малолетний преступник, яблоко от яблони… Однако он только вздохнул, проговорив:

– Ладно уж, валяй…

– Вот это клево! Спасибо, пап!

Я уже повернулся к дому – поглядеть, есть ли что забавное по «ящику», – когда он вдруг остановил меня словами:

– Гордон, а больше с вами никого не будет?

Обернувшись, я посмотрел на него, ища в вопросе какого-то подвоха, но его не было. Лучше бы уж был… Спросил он это просто для порядка – вряд ли его на самом деле интересовало, чем я занят и с кем. Вряд ли его вообще что-то интересовало в этом мире. Плечи отца поникли, на меня он даже не смотрел, уставившись на мертвую землю, глаза его как-то неестественно блестели – похоже, в них стояли слезы.

– Ну что ты, пап, они отличные ребята, – начал я.

– Да уж куда там – отличные… один воришка и два придурка. Компания у моего сына просто замечательная.

– Верн Тессио вовсе не придурок, – возразил я. О Тедди лучше было б помолчать…

– О да, конечно, в двенадцать лет он все еще в пятом классе, а чтобы одолеть комиксы в воскресной газете, ему нужно не менее полутора часов.